Тьма (СИ) - Страница 91

Я раздвинул руки и ноги в стороны, замедляя полет и останавливая вращение. Справившись со второй задачей, я заметил внизу, приближающуюся ко мне от земли красную точку, и тут же меня поглотило огромное облако, закрывавшее Солнце. Но я услышал звон меча Люциана, свист, возникающий, когда крылья демона вспаривали воздух. Как я могу слышать это?! Крылья! Меня осенило. Я понял, что это было за чувство у моих лопаток. Это были крылья. Я обернулся, но того, что я там искал, не увидел, и, тем не менее, я был уверен, что они есть.

— Материализуйтесь! — Мысленно приказал я и почувствовал, как стремительно у меня за спиной растут широкие крылья. Я обернулся. Они были черными и кожистыми, почти как у летучей мыши. Я понял, что знаю, как управлять полетом и сделал несколько взмахов, полностью останавливая подъем вверх. Тем временем звон меча демона стал совсем близко. Я развернулся и сложил крылья, входя в свободное падение. Волосы затрепетали за спиной. Тот факт, что они стали очень длинными, умудрялся ускользать от меня до этого момента. Звон стал еще громче, и я увидел лезвие меча, летящее мне на встречу. Выставив руку мечом перед собой, и направив Жалость острием в направлении, откуда доносился звон, я продолжал падать, и через мгновение мечи столкнулись остриями. Шепот и звон наполнили все вокруг а мой полет, равно как и полет демона остановились. Я почувствовал боль, ощущаемую Люцианом в руке, после такого удара. Мне же это столкновение не причинило ни малейшего вреда. Я расправил крылья и завис в воздухе так же, как это делал сейчас Люциан. Наши клинки все еще соприкасались остриями, громко шепча и звеня. Я заметил, что трещинка пробежала по всему лезвию демонического оружия, от места соприкосновения с Жалостью. Демон, заметив это, охваченный злобой и ужасом, резко дернулся вперед, убирая свой клинок. Я не стал мешать ему и позволил нанести мне удар, который, если бы меч был бы целым, убил бы меня, но лезвие его оружия рассыпалось мельчайшими осколками металла, блестящими и сверкающими, будто волшебная пыль из детских сказок, стоило ему коснуться поверхности кожи у меня на шее. Я так и не понял, из-за чего это произошло: то ли из-за моей магической защиты, то ли просто от того, что кожа стала гораздо плотнее, что ощущалось мной очень ясно, видимо передались свойства прочной драконьей чешуи. Люциан странным взглядом уставился на свою руку, сжимавшую рукоять с жалким огрызком, некогда могучего меча. Демон бросился камнем вниз, а я полетел за ним, сложив крылья, как и до соударения мечей. Воздух вновь наполнился шепотом. Свист в ушах не умолкал, а взгляд мой был прикован к красноватому силуэту внизу.

Мы вылетели из облака и устремились к земле. Люциан, пытаясь избежать столкновения с ней, выпрямил крылья, и хотел было изменить траекторию полета, но я нагнал его и обхватил рукой за шею, увлекая за собой. В самый последний момент я отпустил его, а сам, распрямив крылья, заставляя себя пронестись над землей в нескольких сантиметрах от нее. Поток воздуха едва не вывернул мне лопатки, настолько сильным был его удар по расправленным крыльям. Я даже услышал треск растянувшихся до предела сухожилий и мышц.

За спиной раздался громкий хлопок и звериный, нечеловеческий вопль демона донесся до меня. Я сделал петлю в воздухе, и приземлился на землю. Легкость, с которой я управлялся в полете, поражала меня. Сам же полет доставлял мне большое удовольствие и только теперь, несмотря даже на то, что и раньше я почти ощущал все то, что чувствовала Вилен, во время полета, только теперь я понял, почему она так любит летать… Это чувство, когда ты паришь в небе, а ветер дует тебе в лицо, оно напоминает свободу. Наверное это и есть свобода — самому выбирать направление, путь и лететь туда, не на что не обращая внимания, кроме движения твоих крыльев… Те, кто летают сами, только те свободны по-настоящему…

Демон лежал передо мной на спине. Из его бесовской пасти текла демоническая кровь. Несколько капель попало на траву, и та тут же сгорела, будто ее бросили в костер. Он тяжело дышал — это было видно, по тому, как вздымалась его грудь, но я знал, что он уже начал регенерировать. Я встал над ним и приставил конец, текучего пламени меча к его горлу. Пламя поменяло цвет на черный, едва коснувшись тела Люциана.

— Где Лейявиин?

Демон поднял на меня глаза, но страх исчез из них. Ухмылка вспыхнула на его лице.

— Ты победил меня, но его не сможешь, — демон расхохотался, отчего кровь брызнула из его пасти, и он поперхнулся, регенерация еще не вылечила его внутренние органы. Его вид вызывал у меня отвращение и жалость, нескончаемую жалость. Почему? Может в этом виноват мой меч, ведь не зря он так называется…

— Где он?

Демон хохотал, отчего кашлял кровью, и всякий раз, когда брызги касались травы, та сгорала. Наконец, Люциан перестал хохотать и с яростью в глазах посмотрел на меня.

— Ты убьешь меня, в этом я не сомневаюсь, поэтому с чего бы мне говорить, где он?

— Ты сам сказал, что я проиграю ему…

Демон вновь расхохотался.

— Да, ты проиграешь, ведь ты не владеешь собой, — демон закашлял.

— Чем же я не владею?

— Магией, человек, магией. И я не скажу тебе, где некромант! Прощай, — заговорил он скороговоркой, и совершенно неожиданно дернулся вперед. Пламя моего меча вошло в его шею, глаза демона наполнились жутким страхом, и я почувствовал, что он испытывает настолько невыносимую боль, что никогда бы сам не пожелал бы своему самому страшному врагу испытать такую. Он забился в конвульсиях, но все никак не умирал, а я не мог убрать свой меч — мой взгляд и все мое внимание были прикованы к его мучениям. Мучениям, созданным моей Жалостью. Глаза демона широко раскрылись и, я поймал его взгляд, в эту секунду мое сознание, без моей на то воли проникло в его умирающий разум. Создалось такое ощущение, что весь он изъеден и почти полностью уничтожен, но не пыткой моего клинка, а им самим. Он уничтожал себя с того момента, как стал демоном, уничтожал не физически, а ментально. А сейчас та сущность Люциана, что все это время была задавлена его злобой, гневом и жестокостью вырвалась и взяла верх над тьмой внутри. Тот Люциан, которого я знал, ослаб настолько, что почти исчез, лишь из-за того, что пламя моего клинка заставило его понять все то, что он совершил. Понять и осмыслить так, как должно.